Наши в эстонии. Численность населения эстонии и этнический состав. Теперь об условиях жизни
![Наши в эстонии. Численность населения эстонии и этнический состав. Теперь об условиях жизни](https://i1.wp.com/cyrillitsa.ru/wp-content/uploads/2014/10/3.-Vid-Narvy-iz-Ivangoroda-720x520.jpg)
Российская журналистка Анастасия Миронова , посетив Эстонию, опубликовала в соцсети Facebook серию постов об этой стране, вызвавших большой общественный резонанс. Миронова нелицеприятно отозвалась об эстонских русских, связав их незавидное положение с выстроенной в стране системой этнической дискриминации.
Миронова пишет, что в Эстонии минимум четверть населения - русские, 30% населения называют русский язык родным. «В Эстонии есть города, где можно за несколько недель не встретить эстонской речи. Нарва, Силламяэ, Кохтла-Ярве - города совершенно русские. В Таллине больше трети населения - русские. Русский я здесь пока слышу как минимум не реже, чем эстонский. Когда ты читаешь данные о численности русских в Прибалтике, ты до конца себе не представляешь, сколько же их много. Русские, одни русские. У них русские дома, русские лебеди из крашеных покрышек в палисадниках, русские шапки и шубы. Русских здесь много. Все русские в приграничных районах. Но здесь нет надписей на русском. Не дублируются названия улиц, дорожные знаки. Я проехала несколько городов и русскую вывеску видела дважды: „Бюро переводов“ в Нарве и „Таверна“, на трассе по дороге в Таллин. В магазинах все - на эстонском. Очень мало товаров имеют русские этикетки. Я сегодня внимательно изучила ассортимент гипермаркета - на единицах товаров дублируются этикетки. Видела русский перевод на паре пачек подгузников и на масле „Валио“. Все! Не слушайте гадов, которые говорят, будто все здесь переводится на русский. Это неправда! Я вчера была в гостях - ни одного товара не нашла с русским переводом. Молоко от пахты отличить не могла. Это русский город Силламяэ. Там делают вид, что русских нет. В Силламяэ ты без знания эстонского не найдешь автомойку, туалет или парикмахерскую».
Миронова рассказывает о положении эстонских неграждан и добавляет, что «человеку прогрессивному, либеральному нужно набраться смелости и признать - с русскими в Эстонии что-то явно не так». Журналистка подчеркивает: «Аргумент про „не хотят выучить эстонский язык“ очень детский. Не знают эстонского не там, где много эстонцев, а там, где на эстонском не говорили уже несколько поколений. Вот живет человек в Нарве или Силламяэ. Приехал в начале 60-х, строил там завод. Сроду не видел там эстонцев ни при СССР, ни при независимости. В шестьдесят лет его вдруг заставляют учить язык, на котором никто в его городе не говорит… И, вопреки приводимым примерам, в мире не так много стран, где люди, родившиеся на месте, должны сдавать для гражданства экзамены. Не надо приводить в пример США - там гражданство дается по факту рождения, никто не тестирует на знание языка тех, кто родился в стране. В Эстонии урожденные минимум в двух поколениях люди должны сдавать здесь экзамен по языку. Швейцарию вообще не трогайте - там тоже экзамен по рождению от граждан. Экзамен на гражданство сдают новоприбывшие. К тому же, для этого надо знать один из языков страны. Там их сколько, напомнить? Проблема не так проста, как некоторые дурачки думают…»
Анастасия Миронова предлагает задуматься: «А представьте, какие нужно приложить усилия человеку, который в 50−60 лет, живя в абсолютно русском городе Силламяэ, где нет не то что собеседников эстонцев, но и преподавателей, начнет учить абсолютно чуждый русскому эстонский для сдачи на уровень, позволяющий ему получить гражданство и работу инженера, например. Да никогда он язык не выучит! Понятно, что именно языковой барьер в первую очередь выводит русских в Эстонии на второй план. Что без эстонского хорошую работу найти все сложнее. На русском хорошие деньги можно зарабатывать только обслуживанием русских. Или музыкантам. Так в любой стране. Но не в любой стране десятую часть населения ставят перед заведомо невыполнимой языковой задачей. Повторяю: как филолог, как человек, выучивавший до уровня родного другой язык, как специалист, несколько представляющий себе, что такое эстонский, заявляю, что человек, живущий в русском гетто (а восток Эстонии это и есть де факто русское гетто) никогда не выучит эстонского до уровня, требуемого для получения гражданства. Поэтому без эстонских паспортов сидит именно восток Эстонии».
Также Анастасия Миронова называет «самым глупым аргументом» в споре о положении русских в Прибалтике отсутствие очередей на переезд в Россию. «А вы представьте, что родились в Эстонии, выросли в Эстонии. Ваши родители родились в Эстонии, ваши дед с бабкой приехали в Эстонию работать сразу после института. Почему вы поедете в Россию? А если вам семьдесят пять лет, пятьдесят пять из которых вы прожили в Эстонии? Языка не знаете, потому что не с кем на нем говорить. И вот вам внушают: не нравится - проваливай. Куда? В Россию, где у вас ни одного друга, ни одного родственника? Отсутствие очередей на переезд в Россию ни о чем не говорит. Потому что человек не всегда едет туда, где сытнее - у человека есть понятие дома и родины. Для примерно 150 тыс. неграждан Эстонии Эстония их родина. Только хамоватые колбасные эмигранты считают, что все должны уезжать за колбасой туда, где вкусно кормят. Из Средней Азии русские не побежали вплоть до войны. Да и автоматами не всех выгнали. Русских полно на Северном Кавказе, где уж совсем страшно жить. Не спешат переезжать. Почему? Там у них семьи, друзья, дома, работа… Почему они вдруг сорвутся и отправятся в Тулу? Так и с эстонскими русскими», - пишет журналистка.
По мнению Мироновой, «европейцами в Эстонии смотрятся только эстонцы и туристы». Журналистка описывает свои впечатления: «Среди местных русских исключения крайне редки и все они встречаются в основном среди молодежи околошкольного возраста. Прошлый раз я писала о том, что правовое положение русских в Эстонии, как минимум, нуждается в трезвой оценке. А сегодня говорю - надо признать, что русские люди даже здесь, в Таллине, посреди всего этого средневекового великолепия, смотрятся - как жители российской провинции в 90-х. Чудовищная отсталость во всем: одежде, речи, питании. Люди выглядят очень отстало, очень неразвито. У них китайские мешковатые стретч-джинсы, женщины часто носят кожаные плащи как по моде 20-летней давности. Плохая кожа, рыхлые поры, кривые зубы, отечность, дурные прически. Русских женщин 40+ можно узнать по дурацким шляпам. Эти шляпы и гоп-стоп шапки продают с лотков во всех ТРЦ. Русские же и продают. В целом русские производят здесь впечатление людей неблагополучных. Уборщица в хостеле - русская. Билетерши в туалетах - русские. Русские парни все время ходят с какими-то тяжелыми сумками, нервно разговаривают по телефону, куда-то торопятся. Русские ездят на плохих машинах. В супермаркетах они набирают плохую еду. Из успешных русских здесь, наверное, только деятели культуры и политические эмигранты новой волны. Откуда такая периферичность? Я думаю, это как раз последствия национальной и языковой политики Эстонии. Деление на граждан-неграждан, языковая полиция привели к тому, что сотни тысяч русских превратились в стране в людей второго сорта. Очень горько смотреть на это».
По дороге из Петербурга в Таллин Эстония начинается постепенно, и будь граница условной, как между Россией и Беларусью – не так-то просто было бы понять, где же она проходит.
Ухоженный Кингисепп, бывший Ямбург с пышным Екатерининским собором, домами в югендстиле и усадьбой барона Карла Бистрома – ещё в России: эстонское название ему дали большевики в честь соратника-эстонца, немецкое – шведы в XVII веке, а так-то это была новгородская крепость Ям. Ухоженностью город обязан удачно "вписавшемуся в рынок" химзаводу за лесом, и даже Бистром хоть и остзейский барон, да только предки его не из Эстонии, а из Курляндии. Но вот в перспективе шоссе почти сразу за Кингисеппом становится видна высокая башня… Там – Ида-Вирумаа, или Восточная Вирландия, самый странный уезд Эстонии.
Две Твердыни
Наверное, это самое красивая граница мира: две средневековые крепости грозно смотрят друг на друга через быструю реку Нарову. Основанную датчанами в 1223 году Нарву русские называли Ругодив; основанный в 1492 году Ивангород немцы называли Контр-Нарва. Они очень разные: в Ивангороде – огромная, приземистая, извивающаяся серыми стенами по холмам просторная русская крепость; в Нарве – компактный и очень высокий немецкий замок. Между ними шла своя "гонка вооружений": нарвский Длинный Герман чуть выше таллиннского "тёзки" (51 метр), и Ивангородскую крепость от обстрелов с его верхушки прикрывает пугающе высокая стена.
На границе бывало неспокойно даже в мирное время: например, однажды немцы и русские устроили перепалку, и в конце концов ивангородцы не стерпели, как псы-рыцари там "лают государя", переправились через реку на лодках, а когда драка закончилась – вдруг с удивлением поняли, что захватили замок… который, впрочем, пришлось вернуть во избежание настоящей войны. Впервые границу "стёр" Иван Грозный, взявший Нарву в 1558 году. С 1581 года оба города принадлежали шведам, в 1710-м со второй попытки их взял Пётр I, и даже когда Эстония отделилась впервые – Ивангород она прихватила с собой. В общем, большую часть своей истории «Две Твердыни» принадлежали одному государству и почти не воевали между собой… но сейчас в это сложно поверить.
Что удивительно: с невысокого Ивангорода Нарва просматривается куда лучше, чем Ивангород с нарвской башни. Не имея Шенгенской визы (но – обязательно имея пропуск в погранзону!), можно осмотреть важнейшие достопримечательности Нарвы – замок, огромную ратушу XVII века, Тёмный сад на Шведских бастионах, внушительный сталинский ансамбль главной улицы Пушкина и многоэтажку с водонапорной башней на крыше, Воскресенский собор и крупнейшую в Эстонии Александровскую кирху рубежа XIX-XX веков, далёкие фабрики Кренгольма. Из Нарвы же видны такие части Ивангородской крепости, к которым с российской стороны практически не подойти – например, петровский Капонир.
По Мосту Дружбы чуть ниже обеих крепостей активно курсирует народ – нарвитяне и ивангородцы могут проходить границу по упрощённой схеме.
Русская столица Эстонии
Угрюмая серая Нарва от того же Кингисеппа или Выборга не очень-то отличается: ну, чуть почище улицы, существенно приличнее газоны, на порядок масштабнее торговые центры, да надписи в основном не по-нашему, но пятиэтажки и их дворы, ассортимент и музыка немногочисленных кафе, лица прохожих, повсеместная русская речь постоянно заставляют забыть о том, что вообще-то вы уже в Евросоюзе. Страшно сказать – даже памятник Ленину ещё стоит! Нарва – третий по величине город Эстонии и слывёт её "русской столицей", эстонцев в ней всего 3% населения, да и тех соплеменники принимают за русских. В начале 1990-ых были даже попытки создания Принаровской республики, и от своего Приднестровья Эстонию спас разве что высокий уровень жизни.
У Нарвы вообще своеобразная судьба: в 1558-81 годах она успела побыть русским "окном в Европу" – Иван Грозный захватил её первой, оставил – последней, и все эти годы ревельские купцы со слезами на глазах смотрели, как торговые суда проходят мимо них к устье Наровы. Шведы, разгромив русское войско, также сориентировали Нарву на восток, сделав её центром отдельной губернии – Ингерманландии, тянувшейся до Невы и Ладожского озера. При шведах Нарва была одного статуса с Ревелем и Ригой, и имела когда-то прекрасный Старый город в стиле шведского барокко… увы, разрушенный войной целиком, кроме своего главного здания - ратуши. В том же регионе Нарва осталась и под Россией – только теперь это называлось Санкт-Петербургской губернией, и при весьма внушительном размере, Нарва сделалась заштатным городом Ямбургского уезда. Границы губерний проходили буквально по её окраинам, с эстляндской стороны Нарва обросла предместьями с эстонским населением. В самом городе был польский костёл и даже кирха ингерманландских финнов, а вот эстонцы свой храм построить смогли только в предместье Йоаорг.
Кренгольм и Парусинка
Чуть выше Нарвы на реке хорошо видна ГЭС, скрывающая самый настоящий водопад. Водопадов в Северной Эстонии вообще много – ведь здесь проходит Великий уступ, начинающийся под водой у берегов Швеции и тянущаяся до Ладожского озера: откуда он взялся, никто не знает, но отвесные клифы над морем да водопады на реках тут обычная часть пейзажа. Нарвская ГЭС – не на самом водопаде, а на канале чуть ниже.
У водопада ещё в те времена, когда заводы были вододействующими, вырос мощный промышленный комплекс: на петербургском берегу открыл парусиновую мануфактуру легендарный меценат и министр финансов Александр Штиглиц, на эстляндском, при поддержке немецкого коммерсанта Кноппа, развернули производство подмосковные староверы Алексей Хлудов и Кузьма Солдатёнков. Кренгольм называли ещё Остзейский Манчестер, и если у Штиглица на заводах был порядок и отменное по тем временам жалование, то у староверов в 1872 случилась эпидемия холеры, обернувшаяся первой в истории России стачкой рабочих, в первую очередь эстонских.
Ныне всё наоборот. Парусинка, дальний район Ивангорода, потрясает своим мрачным колоритом. Высокие обшарпанные стены, удивительная архитектура, довлеющая башня фабрики, каменистое русло Наровы с уступом водопада (вода здесь бывает теперь редко – вся идёт по каналу на ГЭС)… здесь чувствуешь себя героем романов Диккенса, здесь так и ждёшь, что сейчас прокопчённые голоса затянут "Вставай, проклятьем заклеймённый…".
Кренгольм тоже мрачноват, но всё же сказывается то, что это довольно оживлённый район в центре Нарвы. Тут есть больница в роскошном здании начала ХХ века, а давно не действующая фабрика с высокими башнями напоминает романский собор. Но в целом тот же мир рабочих казарм, кирпичных домов для начальства и инженеров-англичан, запущенных дворов, где играют русские мальчишки… В старой тюрьме оборудована православная церковь. Монументальный Дом культуры в сталинском стиле стоит заброшенным, а парк вокруг него зарос и замусорен. Но всё же самое потрясающее здесь – даже не диккенсовщина, а то, как "по живому" два района режет граница: на одной её стороне можно слышать музыку, играющую в машине на другой.
Эстонский Донбасс
И как же Ида-Вирумаа стала такой? Ведь ещё сто лет назад даже в Нарве эстонцы составляли 2/3 населения, но после войны так и не вернулись в разрушенный город. Ответ – чуть дальше в сторону Таллина, в Силламяэ и Кохтла-Ярве. Вот остаются позади высокие трубы Нарвский ГРЭС, дающих 90% электроэнергии Эстонии, и среди зелёных полей, уютных хуторов, остроконечных кирх, баронских мыз, "пеньков" заброшенных мельниц вдруг видишь настоящие терриконы. Ида-Вирумаа – шахтёрский край, только добывают здесь не уголь, а горючие сланцы.
Всё началось с Первой Мировой: в Петербург, 4-й по величине город тогдашнего мира, уголь везли морем из Англии. Но война перекрыла морские пути, железные дороги не справлялись с поставками донбасского угля, и тут кто-то вспомнил, что в 1902 году у эстляндской деревни Кукерс геолог Николай Погребов открыл месторождение горючих сланцев. Добыча их начала стремительно развиваться, при молодой Эстонии лишь набирая обороты: ведь это давало ей энергетическую независимость, а сланцевое масло шло на экспорт. Сланцеперерабатывающая фабрика в Кохтла-Ярве попала даже на 100-кроновую банкноту – там вообще была типично социалистический сюжет с молотобойцем на переднем плане.
Кохтла-Ярве
Завод в Кохтла-Ярве по сей день исправно работает, гудит, дымит и порядком смердит, цеха его опрятны, трава перед ними пострижена, башня со 100 крон так и стоит. По разноцветным отвалам лазают экскаваторы, по железной дороге снуют локомотивы, и хотя из 7 шахт, действовавших при Советах, осталась лишь одна – сланцевое масло по-прежнему везут на экспорт, а Нарвские ГРЭС по-прежнему работают не на российском газе или норвежской нефти, а на местных сланцах.
В Кохтла-Ярве сохранились остатки Старого города – но тут это не узкие улочки, замки и ратуши, а всего лишь рабочий район 1920-30-х годов, самое яркое здание которого – православная церковь в стиле кубизма, совершенно невообразимая в России. Но большая часть Кохтла-Ярве – это столь знакомый жилгородок сталинской эпохи, где опять же лишь постриженные газоны, надписи латиницей да огромные супермаркеты выдают, что мы на Западе.
Кохтла-Нымме, Кукрузе, Йыхви
В соседнем Кохтла-Нымме есть шахта-музей, куда водит экскурсантов в касках и спецовках пожилой шахтёр. Кукерс, ныне Кукрузе – посёлок совсем крошечный, но в нём есть музей сланца и заросший террикон первой шахты, закрытой в 1960-е годы. Иные посёлки типа Сомпы на всю Эстонию слывут местом, для прогулок опасным.
А между посёлков Ида-Вирумаа стоит непохожий на них городок Йыхви. Вот здесь уже полноценная Эстония со средневековой кирхой, обилием кафешек и показательно украшенными улицами, да и встретить не владеющего русским языком человека вполне реально. Наверное, поэтому именно тут, а не в Нарве, находится администрация уезда Ида-Вирумаа.
Русские эстонцы и наоборот
Но как сланец выжил отсюда эстонцев? Очень просто: главным вызовом СССР после Второй Мировой войны была американская атомная бомба, стране срочно требовался уран и искали его везде, где только можно… например, его пытались извлекать из сланца. Поэтому восстанавливать Нарву и Кохтла-Ярве направили людей со всего Союза, заменивших коренное население разрушенных городов, а у моря вырос город Силламяэ, ныне также известный на всю Эстонию своей сталинской архитектурой: его завод построен для получения из сланца урана и других редких элементов. И хотя проект себя не оправдал, заселивших Ида-Вирумаа русских людей назад уже было не отправить.
Так они тут и живут, половина – неграждане, но многие и в России ни разу не были, - в Берлин, Осло или Рим им съездить куда как проще, чем в Москву. Впрочем, побывать в Петербурге хоть раз мечтает каждый, но Петербург обожают и сами эстонцы. У здешних русских другая, по сравнению с россиянами, мода – в одежде, причёсках, украшениях, сленге… которую вполне может органично дополнить георгиевская лента или хит отечественной эстрады в телефоне. На красный свет через улицу не бегают – штраф в 120 евро пугает, но пьяного под забором тут увидеть не сложнее, чем в России.
В общем-то, Ида-Вирумаа – остров: западнее говорят на другом языке, восточнее – визовая граница, а с севера и юга море и Чудское озеро. Здесь одни уважают Россию больше, чем россияне, другие – любят Эстонию больше, чем эстонцы. Многие ждут, что Россия вернётся забрать эстонскую независимость – одни с ужасом, другие с надеждой. Обе эти крайности выглядят достаточно смешно. И всё они остаются русскими – в языке, в любимых книгах и песнях, в неизменности "культурного кода". Корабль "Ида-Вирумаа" отчалил от родины и пустился в своё плавание.
В состоянии депопуляции Эстония находится четверть века. Некоторые демографы предсказывают абсолютное вымирание страны через сто лет: каждое поколение эстонцев более малочисленно по сравнению с предыдущим, так будет и дальше. Этот пессимистический сценарий не в состоянии скрасить демографическая статистика этого года. Позитивная динамика, но за счёт мигрантов. Власти хоть и заверяют Европейский Союз в своей гостеприимности, но эстонское общество желает увеличиваться за счёт коренных граждан и не особо радуется притоку иностранцев. Эстонцев хорошо понимают соседи - латыши и литовцы, численность которых тоже сокращается.
Балтийский демографический кризис
Численность Латвии и Эстонии начала уменьшаться с распада Советского Союза. Последние двадцать пять лет пребывания в едином пространстве Евросоюза не способствовали росту числа граждан.
Население Эстонии с 1991 года сократилось на пятнадцать процентов, Латвии - на двадцать шесть процентов, Литвы - на двадцать три процента:
- Эстония, 1991 год - 1 561 млн человек / 2016 г. - 1 316 млн человек;
- Латвия, 1991год - 2 658 млн человек / 2016 г. - 1 900 млн человек;
- Литва, 1991год - 3 700 млн человек / 2016 г. - 2 800 млн человек.
Чтобы понять, как появляется демографический минус, нужно учитывать два показателя: какова естественная прибыль или убыль населения, т.е. соотношение родившихся и умерших, а также уровень миграции.
Эти показатели для Латвии, Литвы и Эстонии долгие годы являются отрицательными. Умирает больше, чем рождается, а количество уехавших намного больше въехавших в страну.
Естественная убыль и миграция в странах Балтии
За четверть века демографы приводят статистику, отражающую убыль населения по естественным причинам и вследствие выезда из стран Прибалтики. Численность населения Эстонии уменьшилась по естественным причинам на девяносто тысяч, из-за миграции - на сто пятнадцать тысяч человек. Население Латвии сократилось почти на семьсот тысяч человек, больше половины граждан эмигрировали. Литва потеряла за четверть века сто восемьдесят три тысячи человек по естественным причинам, результат миграции - убыль шестисот семидесяти тысяч человек.
Причины уменьшения населения Эстонии
В Эстонии склонны причины депопуляции видеть не в экономико-политическом аспекте, а в историческом. Серьезно рождаемость упала накануне двадцатого века, и позже не было возможности увеличить продолжительность жизни. Ещё одна причина, по мнению экспертов, упирается во времена Советского Союза. Потоки миграции выросли, механический прирост был позитивным. Однако, к 1991 году переселившиеся в Эстонию в сороковые-пятидесятые начали стареть, и тех, кто умирает, стало больше тех, кто способен рожать.
Рождаемость уменьшилась ещё и из-за изменения взглядов на возраст, когда настало время становиться родителями. Раньше женщины рожали до двадцати двух лет, сегодня стать матерями не торопятся, рождение первого ребенка откладывается. Молодые люди хотят сначала стать на ноги, приобрести жилье, автомобиль.
Численность населения Эстонии по годам
Естественный прирост, общий прирост населения и Эстонии начинают уходить в минус с 1991 года. Эстонии:
- 1980 год - 1 472 190 человек;
- 1990 год - 1 570 599 человек;
- 1995 год - 1 448 075 человек;
- 2000 год - 1 372 710 человек; естественный прирост - минус 5 336, общий прирост - минус 7 116, миграционные процессы - 1 830 человек;
- 2013 год - 1 320 174 человек; естественный прирост - минус 1 713, общий прирост - минус 5 043, миграционные процессы - 3 300 человек;
В 2016 году в Эстонии родилось больше четырнадцати тысяч человек, умерло - пятнадцать с половиной тысяч. Естественный прирост - минус полторы тысячи, миграционные процессы - больше двух тысяч человек.
Изменение этнического состава Эстонии
Этнический состав Эстонии за тридцать лет изменился. Но не значительно. Учитывая, какова численность населения Эстонии, получаются следующие данные:
- 1989 г.: эстонцы 61,5%, русские 30,3%, украинцы 3,1, белорусы 1,8, финны 1,1;
- 2011 г.: эстонцы 68,7%, русские 24,8%, украинцы 1,7%, белорусы 1,0, финны 0,6%;
- 2016 г.: эстонцы 69%, русские 25%, украинцы 1,7%, белорусы 1%, финны 0,6%.
Русские в основном живут в столице Эстонии - Таллине. Самый «русский» город Эстонии - Нарва, где девяносто семь процентов русских по национальности.
Города Эстонии по численности населения
- Тарту - 97 322.
- Нарва - 58 375.
- Пярну - 39 784.
- Кастла-Ярве - 36 662,
- Вильянди - 17 549.
- Маарду - 17 141.
- Раквере - 15 303.
- Силламяэ - 13 964.
- Курессааре - 13 000.
- Йыхви - 12 567.
Меньше всего населения в Пюсси, чуть более тысячи человек; в Калласте и Мыйзакюле - по восемьсот человек.
Как миграция сказывается на демографии Эстонии
Механический прирост ведёт к снижению демографии. В советское время в Эстонию приезжали многие этносы, потому что здесь было создано Министерство иностранных дел, через которое евреи, этнические немцы и финны могли уехать на историческую родину.
Причём население в Эстонии было очень подвижным. Например, после распада Советского Союза, многие не захотели оставаться и покинули страну. Усилилась эмиграции. Но после 2011 года начался обратный процесс.
Сегодня население Эстонии продолжает уменьшаться и стареть. Департамент статистики республики приводит такие расчёты: за четверть века население страны сократилось на 200 000 человек, к 2040 г. численность народонаселения упадет ещё на 10%.
Переселение прибалтов
Для Прибалтики серьезной проблемой становится массовый отъезд граждан в другие страны. Причём половина покинувших Латвию, Литву и Эстонию,- это люди от 18 до 30 лет, 70% - население от четырнадцати до сорока лет.
Из Латвии и Литвы большинство переезжают в Британию и Скандинавию. Незначительное число эмигрируют в США, Россию и Канаду. Эстонцы в основном выбирают Финляндию.
По темпам убыли населения Латвия и Литва в числе европейских лидеров. В 2016 г. Латвию покинуло на 8 000 человек больше, чем прибыло. Литву - на 30 000 человек.
Преломить печальную тенденцию удалось только Эстонии. В стране начинается медленный демографический рост за счёт миграции. За 2015-2016 гг. Эстонию покинуло 19 000 человек, но вернулось или приехало жить 24 500.
В ситуации, когда ожидается нарастание демографического минуса, прибалтам ничего не остаётся, как увеличивать населения через привлекательную социальную политику для мигрантов. Литва, например, предлагает самый простой способ получения вида на жительство в Евросоюзе и низкую налоговую ставку для предпринимателей. Иностранные студенты в Эстонии могут остаться жить в стране после получения диплома.
Но больший эффект в странах Балтики ждут от мер, направленных на увеличение рождаемости.
Пособия на ребенка в Эстонии, Латвии и Литве
В Эстонии, Латвии и Литве организовано бесплатное ведение родов в государственных роддомах, а также приём у врача, анализы и УЗИ. Но желающие могут заплатить за дополнительный комфорт:
- отдельная палата - от 50 до 80 € в сутки;
- возможность выбрать конкретного врача - от 400 до 600 €;
- индивидуальный подход к родам - от 50 до 1 000 €.
Продолжительность отпуска по уходу за ребёнком в Эстонии составляет три года, в Литве - два года, в Латвии - полтора года.
В каждой республике пособия родителям считаются по-разному.
Единовременная выплата по рождению ребёнка в Литве превышает 400 €; оплата отпуска по беременности в размере четырёх зарплат матери; пособие отцу равно одному годовому отпуску.
Единовременная выплата в Латвии - около 420 €. Оплата декретного отпуска - 43% от зарплаты матери. до двух лет - 3 300 €. Размер пособия на первого ребёнка - по 11 €, выплачивается ежемесячно до шестнадцатилетия.
В Эстонии единовременное разовое пособие равно 320 €. Оплата отпуска по беременности учитывает уровень средней зарплаты. Детское пособие до шестнадцати лет - 50 € ежемесячно. Сумма такого родительского пособия до полутора лет зависит от зарплаты родителей. Возможно, это обусловлено тем, что страна теперь принадлежит к Европейскому Союзу, уровень жизни стабильно повышается, зарплаты растут, оказывается материальная помощь различным слоям населения.
К тому же, в стране действуют различные программы поддержки многодетных семей. Например, эстонская семья с тремя детьми только детских пособий получает по пятьсот евро в месяц. В Латвии пособие меньше и составляет семьдесят евро.
Стереотипов в отношении эстонцев у нас очень много. Не мне вам рассказывать! Считается, что, мол, они медлительные, что, мол, по-русски говорят с большим акцентом, что, мол, нас, русских, не любят категорически, а потому всячески желают, чтобы мы к ним не ездили – вон даже визы дают с большим скрипом. Что мне вам ответить на это? Пожалуй, лишь то, что да, медлительные. И они этого и сами не скрывают. Помню как-то писала по работе письмо в один из таллиннских музеев. Прошли сутки – нет ответа, двое – нет ответа. Написала еще раз – нет ответа. Уже неделя прошла – нет ответа. Звоню, спрашиваю:
- Письмо получили?
- Даа!
- А почему не отвечаете?
- Извиниттее наас, мы ттакие мееедленные…
Вот в этом они все. :)) Но разве можно относиться к такой эстонской черте как-то иначе, нежели с юмором? :) Что же касается акцента, то да, он есть, эстонцы любят немного растягивать слова, удваивать согласные. А вот насчет нелюбви к нам – полная ерунда. Ни одного проявления неприязни с их стороны мы не заметили за все наше путешествие. Да, и визы эстонцы стали давать нашим соотечественникам очень неплохо. Я сама впервые была поражена, когда одна моя туристка решила получать визу самостоятельно, получила ее, а потом пришла и похвасталась, что ей дали полугодовой мульт! Эстонцы! На фоне всех ЕС-овских санкций!
Ну, а, если уж совсем откровенно, то эстонцы просто поразили нас своей дружелюбностью. Хочешь, не хочешь, но как оказалось, мы тоже были подвержены расхожему стереотипу и никак не ожидали от них такой сердечности. Приведу лишь один пример. Идем в Тарту вечером пешком к нашей вилле с автовокзала, куда только что приехали из Таллинна. Вдруг чуть впереди от нас останавливается такси. Оттуда выходит девушка, направляется к нам и говорит: "Вы меня извините, но мы вместе ехали в автобусе из Таллинна, и я услышала, что вам нужно на улицу Tahe. Я еду дальше мимо этой улицы. Давайте я вас подвезу. Никаких денег не надо!" И да, подвезла. А до этого водитель таллиннского автобуса озаботился тем, как мы в Тарту доберемся: не нужно ли нам такси, будут ли нас встречать?
И такое в Эстонии у нас происходило очень часто.
2.
Ну, а раз уж зашел разговор об отношении к русским в Эстонии, то поведаю вам одну историю. Будучи в Нарва – городе на самой границе Эстонии и России (я о нем еще буду рассказывать), мы познакомились там с женщиной, русской, сотрудницей одного из музеев. И она рассказала нам о местной и весьма непростой системе гражданства. Не случайно, видимо, у нас складывались все эти стереотипы об Эстонии, ибо в стране до сих пор постоянно живут, если можно так выразиться, три типа граждан: граждане Эстонии, граждане России и люди без гражданства с так называемыми "серыми" паспортами. Эта женщина была как раз из последних. Но, что важно, по ее словам, это был ее собственный выбор, ибо у владельцев серых паспортов тоже есть свои преимущества. Например, для того, чтобы поехать в Россию или в Евросоюз, виза им не требуется ни туда, ни туда. Для граждан Эстонии же, как мы знаем, виза в Россию нужна, как нужна она и нам для въезда в Евросоюз. Так же, виза владельцам серых паспортов не требуется для въезда в те страны, с которыми у Эстонии безвизовый режим. Исключением здесь, правда, выступают США, туда нужно оформлять визы. Но США у нас всегда такие «исключительные».
Правда, свои «минусы» у владельцев серых паспортов тоже есть. Например, они не имеют права голосовать на выборах в Эстонский парламент и на выборах президента. Но могут голосовать на выборах в местные органы власти. Так же, эти люди могут покупать в собственность жилье, например, квартиры, но не могут купить в собственность землю - дачу, например. Работать в Эстонии же они могут спокойно. Самое интересное, что у этой женщины двое детей. Одного она растила без мужа, а так как он родился на территории Эстонии, а у нее нет никакого гражданства, то сын автоматом получил гражданство Эстонии. А вот младшую дочь она родила от нового мужа, у которого российское гражданство, и дочь тоже автоматом по отцу получила гражданство России. Правда, когда она станет совершеннолетней ей предложат сделать выбор, какое гражданство она хочет: российское или эстонское.
3.
Вообще же, для того, чтобы те русские, которые давно живут в Эстонии, получили гражданство Эстонии, им нужно сдать экзамен на знание эстонского языка и выучить эстонскую конституцию. У нас давно уже ходят стойкие слухи о том, что этот экзамен по языку жутко сложный, и что, мол, его даже сами эстонцы не всегда могут сдать. Это оказалось так, но отчасти. Суть же в том, что тесты на этом экзамене составлены на знание правильного, литературного эстонского языка. Во многих же областях страны, особенно в деревнях, люди общаются на каком-то своем наречии, строят фразы не настолько правильно, как того требуют правила эстонского языка. В принципе, так же, как и у нас, да. Диалекты же никто не отменял. Вот оттуда и ползут слухи о неимоверной сложности экзамена и о том, что сдать его не могут сами эстонцы. А попробуйте, к примеру, попросить сдать экзамен по литературному русскому языку какого-нибудь тракториста Петю из села Березкино левого угла Ивановской области? Смею предположить, что и он его не сдаст.
4.
Русские же и другие иностранцы в Эстонии, чтобы сдать этот экзамен, в принципе, могут походить на курсы. Да и получить сейчас эстонское гражданство тем, кто там уже давно живет, стало вроде бы гораздо проще, чем было. Другое дело, что в той же Нарве и окрестностях русское население составляет 90%, все тут говорят исключительно по-русски, даже, как рассказала нам наша собеседница, заседания городского совета депутатов в Нарве проходят на русском языке (не все депутаты говорят по-эстонски и общаться на русским им банально удобнее). И получается, что нет языковой среды, где люди могли бы общаться по-эстонски. Да и надо ли оно им?
Сейчас в эстонских школах, в том числе и в Нарве, 12-летнее обучение. И если говорить о языке, то в Нарве все преподавание ведется на русском, мало того, нормальных учителей эстонского языка там очень мало. Правда, зная это, эстонское правительство измыслило такой проект. Желающие школьники могут летом или на каникулах поехать в другие области Эстонии, где этнических эстонцев гораздо больше, пожить там в семьях, погрузиться в эстонские традиции и обычаи, это помогает им интегрироваться. Правда, пользуются такой возможностью далеко не все. И наоборот. В эстонских школах есть правило, по которому можно выбирать изучение дополнительного языка. И сейчас все больше и больше эстонских учеников, помимо английского, третьим языком выбирают именно русский. Конечно, это вовсе не связано с большими нежными и искренними чувствами к нашим соотечественникам, но связано с тем, что наши страны граничат друг с другом, и все прекрасно понимают, что знание языка необходимо для налаживания нормальных, прежде всего, коммерческих связей с соседями. Это логично!
5.
Действительно, по-русски в Эстонии сейчас говорит очень много молодежи. Мы немало встречали таких. Кто-то говорит с акцентом, кто-то совсем без. Есть и такие, которые в совершенстве владеют английским, русский язык понимают, но не говорят на нем. В любом случае проблем в общении с эстонцами у нас не возникало, так как, либо по-русски, либо по-английски объясниться с ними у нас получалось всегда. А люди старшего поколения русский знали поголовно. В общем, никаких особых притеснений русского языка мы в Эстонии не заметили. Наоборот, даже вывески на магазинах и на прочих заведениях много где были продублированы по-русски.
6.
Что вам еще рассказать об эстонцах? В силу того, что мы ездили в Эстонию по работе, нам приходилось довольно-таки часто общаться с ними и слушать об их особенностях традиций и обычаев. Например, для меня стало открытием, что эстонцы – один из самых певучих народов. Нет, я предполагала, что они весьма музыкальны – все-таки Певческое поле в Таллинне не случайно построили, но вот, что настолько… Оказалось, что давняя эстонская традиция – это хоровое пение. Ему уже больше ста лет. А то самое Певческое поле собирает на ежегодный праздник половину всего населения страны. Вы только представьте, в одном только хоре там поет 30 тысяч человек! Не хило, правда?
7.
Еще эстонцы славятся своим рукоделием, а именно вязанной шерстяной одеждой. Она практически стала визитной карточкой их страны. Например, в старом Таллинне даже летом работает множество магазинов, где продаются красивейшие вязанные шапки, свитера, кофты. И я, кстати сказать, даже купила себе одну замечательную шапочку и с удовольствием проходила в ней зиму. Так вот, бытует мнение, что вязанные узоры специально придумали для эстонских моряков их жены. Если их мужья-моряки вдруг заблудятся в море и причалят после штормов к неизвестным берегам, то смогут по узорам на одежде местных жителей тут же определить: дома они или нет. :)
Ну, а в завершении этой моей заметки об эстонских традициях мне осталось рассказать лишь об их домах – не тех самых из стекла и бетона, которые сейчас строят повсеместно во всех городах и у нас, и у них, а о традиционных, кои эстонцы возводили, и в коих жили на протяжении многих веков. А чтобы получше узнать об их традиционном укладе, мы отправились на окраину Таллинна, где располагается Эстонский музей под открытым небом. Да-да, именно так он и называется.
Вообще, что интересно, культура эстонцев долгое время имела ярко выраженный характер крестьянства. Конечно, города в Эстонии тоже строили, но большей частью люди селились на хуторах и на мызах, то есть, в поместьях. В Эстонском музее под открытом небом собрано более 70 оригинальных построек, которые раньше принадлежали конкретным хозяевам. И мы, взяв аудиогида, первым делом, отправились осматривать хутор Сасси-Яани начала 19 века. Такого рода хутора строили в Западной Эстонии. Здесь жили крепостные крестьяне, которые вместе с самим хутором принадлежали помещичьей мызе. Все необходимое для жизни они выращивали и делали сами. Мало того, мызе крестьяне должны были платить ежегодную барщину, причем, не хилую: 300 дней в году крестьяне работали на помещика и только оставшиеся на себя. Кроме этого, они должны были сдавать зерно и сено в счет судебной пошлины, овцу, курицу, яйца, солому, хмель, магазинное зерно, а также уплачивать подушную подать. В общем, что в итоге оставалось самим крестьянам, история умалчивает. Но судя по внешнему виду, хутор вполне себе процветал. Он состоял из жилой риги, амбара, хлева и летней кухни-шалаша, где варили пиво, готовили еду и стирали белье.
Жилая рига.
8.
Хлев.
9.
Амбар.
10.
В амбаре имелось три помещения: клеть для хранения одежды, шерсти, льна, пряжи и принадлежностей для рукоделия; хлебный амбар для зерна, муки, фасоли, гороха и чечевицы; и продуктовый амбар для хранения мяса, рыбы и молочных продуктов.
11.
12.
Летняя кухня - шалаш.
13.
14.
Он был более молодой, чем Сасси-Яани и представлял собой уклад крестьянской жизни конца 19 века. Правда, как и предыдущий хутор, этот платил денежную аренду церковной мызе. Он занимал 30 гектаров, из коих девять гектаров было занято полями. Вообще, начиная с 1856 года эстонские крестьяне уже могли сами покупать хутора, но это редко у кого из них получалось. Дело в том, что в счет оплаты аренды уходила большая часть их дохода. Они, конечно, откладывали каждую свободную копейку в надежде когда-нибудь купить хутор, но… И все-таки, пусть крестьяне по-прежнему в основном хутора арендовали, они уже вовсю старались содержать их в порядке, наводили чистоту и красоту и даже разбивали сады. Например, жилые горницы в Кёстриасеме уже были отделены от той части хутора, где содержали скот, симпатичной плетеной изгородью. Хутор состоял из жилой риги (примерно такой же, как и на хуторе Сасси-Яани, но с окнами побольше).
16.
Состоящего из двух помещений амбара для зерна и прочих съестных припасов, клети, хлева, где под одной крышей располагались коровник, овчарня и свинарник, и летней кухни, в коей круглый год готовили еду для семьи, варили картофель для свиней, делали мыло, грели воду для умывания и т.д. и т.п.
17.
18.
19.
А следующий хутор, на который мы пришли, - хутор Нуки – показался нам особенно интересным, так как там можно было увидеть, как на хуторах жили бедняки. Тех людей, которых совсем не было земли, в Эстонии называли бобылями. Так как прокормиться земледелием бобыли не могли, им приходилось работать поденщиками на помещичьих мызах, хуторах и стройках, копать канавы, заниматься ручным трудом: женщины, к примеру, пряли пряжу, вязали, вышивали и шили, а мужчины становились плотниками или башмачниками. Хутор Нуки – это, по своей сути, единственная курная изба с одной горницей (там находились сени и кладовка) и жилой частью с печкой. Рядом с ней располагался малюсенький огородик, где бобыли выращивали себе картошку и овощи. Они могли иметь нескольких мелких домашних животных, типа кур или коз, очень редко корову, еще реже лошадь.
В доме бобылей, который мы видели в музее, его последняя хозяйка жила вплоть до 1970-ого года (тогда ей было уже 78 лет), и обстановка, как внутри него, так и снаружи, практически не менялась. Так что, именно этот дом здесь считается самым уникальным.
20.
А теперь давайте из Западной Эстонии, по которой мы с вами только что гуляли и осматривали хутора, переберемся поближе у Таллинну, в Северную Эстонию.
21.
Тут, я вам прямо скажу, уже в 19 веке всё было гораздо цивильнее, а причиной тому стали близость моря и тракта Таллинн – Санкт-Петербург. На рынок в Питер скупщики везли мясо откормленных коров и прочую продукцию. Море же всегда давало возможность заработать на судах, повидать другие страны и узнать, как налаживают быт там. В общем, если в Западной Эстонии крестьяне в конце 19 века все еще жили на арендованных хуторах, то на Севере уже большинство их выкупило. Мало того, даже строить тут уже стали не только из дерева, а из плитняка, то есть, если можно так выразиться, то дома частично стали уже каменными.
Первый такой северо-эстонский хутор, который мы осмотрели, назывался Пулга.
22.
В свое время ему принадлежал земельный надел в 30 гектаров, 5 гектаров из которых занимали поля. Но самое интересное, что многие постройки хутора были сложены как раз из плитняка – гумно жилой риги, кузница и летняя кухня-баня. Особенно в сравнении с деревянными жилыми ригами западно-эстонских хуторов эти выглядели явно добротнее и фундаментальнее. Также бросаются в глаза каменные ограды, в которых камни используются вперемешку с известняковыми плитами.
Хутор Пулга, как я уже говорила, состоял из жилой риги.
23.
Двух амбаров (одноэтажного и двухэтажного), клети, хлева, двух сеновалов.
24.
25.
26.
Летней кухни-бани.
27.
И кузницы. Особенно нас впечатлила кузница. Она была полностью сложена из плитняка без использования раствора. И, что интересно, именно кузница считается самым старым строением на хуторе. Ей уже около 300 лет, и ничего – стоит и не падает!
28.
Но, что самое потрясающее, несмотря на такую явную внешнюю продвинутость жилищ хутора Пулга, зимой жилая рига здесь все равно топилась по-черному. Да-да, в самом прямом смысле у печки не было трубы! Перед жилой частью риги находилась кладовая, откуда в жилую часть вели двойные двери. Так вот, внешняя, по сути, была этакой полу-дверью. Как раз через нее выпускали дым, когда топилась печь.
Так что, когда мы увидели жилой дом расположенного рядом другого хутора – Хярьяпеа – прямо даже удивились. Хярьяпеа оказался хутором выкупленным у мызы в 1890-х годах. У него было 44 гектара земли, в том числе 13 гектаров полей. Такой хутор считался средним по размерам. Но давайте я вам, наконец, покажу, как выглядел жилой дом на таком хуторе.
29.
Правда, обстановка в нем относится уже к 1920-1930 годам, но она все равно довольно-таки интересная. Кстати, сам дом был перестроен тоже в 1920 году. Несмотря на то, что жили в нем потомки крепостных крестьян, они считались людьми зажиточными. Да вы сами посудите: у дома есть мансарда, черепичная крыша, дощатая обшивка, большая застекленная веранда. В доме несколько комнат, гостиная, детская. Хозяева дома явно ни раз наведывались в Петербург, потому что многие вещи в обстановке привезены именно оттуда. Например, облицованные керамической плиткой печи, мягкий диван, персидский ковер и рояль. Кстати, забавно, но я спросила смотрительницу дома, неужели, хозяева-крестьяне умели играть на рояле? «Да что вы! – ответила она. – Конечно, нет! Рояль был для них показателем зажиточности!» Другими словами, понтовались разбогатевшие бывшие крестьяне, как сейчас, понтовались бы, наверное, шестыми айфонами.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
37.
38.
Кстати, что интересно, уроженец хутора Хярьяпеа Йоханнес Орро, то бишь, непосредственный хозяин дома, дослужился в своей карьере до звания майора пограничной службы Эстонской Республики, был владельцем пекарни и нескольких кафе в Таллинне, в общем, действительно слыл не бедным человеком.
А теперь давайте я покажу вам типичный рыбацкий хутор Северной Эстонии, например, хутор, который мы осмотрели в музее, - Аарте.
39.
Такие рыбацкие хутора были небольшими и обычно состояли из жилого дома, амбара, хлева, нескольких сараев для сетей и коптильни. Земли у рыбаков было всего несколько гектаров, и на ней рыбацкое семейство выращивало картошку и другие овощи. Зерно они получали с других земледельческих хуторов в обмен на рыбу. Вообще, было совершенно обычно, что у рыбаков не было даже лошади, не говоря уже о другом скоте, но зато лодка обязательно имелась в каждой семье. Разумеется, что основной доход рыбакам давала рыбная ловля, также они подзарабатывали на судах и стройках. А вообще, что интересно, эстонские рыбаки, которые жили на берегу Финского залива, на протяжении сотен лет активно общались со своими «коллегами-финнами», и в результате их язык и культура стали очень схожими. Даже свои дома, хотя, видя их внешне, и не скажешь, они строили по финскому типу.
Жилой дом.
40.
Хлев.
41.
Амбары для лодок.
42.
Но больше всего схожесть культур можно проследить по их быту и кухне. До Первой мировой войны жители побережья значительную часть необходимых товаров покупали в Финляндии. Например, клетчатую ткань, медные кофейники, кресла-качалки, финские санки, кофе и вкусную сушеную рыбу. Ни о чем подобном жители центральной части Эстонии в ту пору еще и слыхом не слыхивали. Да что уж, если в конце 19 века жители побережья переняли у финнов пить бобовый кофе. В остальных частях Эстонии он распространился лишь к 1920-1930 годам. Да и хлеб эстонские рыбаки тоже пекли финский, с дыркой посередине. Его готовили за три-четыре недели до того, как отправиться в долгое плаванье, и сушили, поскольку обычный ржаной хлеб в море плесневел. Ели этот хлеб, макая в чай, кофе или в воду, ибо сухой хлеб был такой твердый, что о него можно было сломать зубы.
43.
Ну, и чтобы закончить рассказывать о хуторах, поведаю вам еще об одном, о хуторе ремесленника, а, точнее, кузнеца – Сепа. Обычно кузнецами становились бобыли, ибо, как я уже выше писала, земли у них не было и приходилось осваивать какое-то ремесло. Сразу надо сказать, что двор кузнеца обычно находился возле дороги, чтобы к нему можно было подъехать на лошади, его жилище было скромным, да и сам кузнец относился по мнению хуторян, если можно так выразиться, к одному из низших сословий.
44.
Они считались неперспективными женихами, да и вообще, бедняками.
45.
46.
47.
48.
Но во второй половине 19 века в Эстонии начало быстро развиваться сельское хозяйство, и объемы работ у деревенских кузнецов увеличились, тем более, что для обработки земли все чаще крестьяне стали пользоваться более прочными орудиями труда и сельскохозяйственными машинами.
Кузница.
49.
50.
Ветряные мельницы.
51.
Кстати, не поверите, но большинство мельников тоже были бобылями. Например, ветряная мельница Нятси, которая стоит в музее, раньше принадлежала бобылю Антсу Кюммелю. Муку на ней он молол не только себе, не только односельчанам, но и жителям окрестных деревень. За помол взималась плата – осьмина. Так, за помол 9 пудов ржи или 8 пудов ячменя (1 пуд = 16,4 кг) Антс 6,6 литров зерна оставлял себе. Осенью в сезон при благоприятной погоде мельница работала сутки напролет, за исключением субботних и воскресных ночей. Чтобы привести ее в действие, на ее крыльях длиной 8,40 метра, закрепляли паруса или щиты, а при помощи рычага разворачивали мельницу в направлении ветра. При хорошем ветре она молола за сутки до двух тонн зерна и работала так интенсивно, что могли начать дымиться ее вращающиеся деревянные детали!
52.
Водяные мельницы тоже были в ходу в Эстонии. Причем, использовать их начали даже раньше, чем ветряные, вроде бы с 13 века. А шестью веками позже на крупных реках материковой Эстонии уже стояли целые каскады водяных мельниц, где мололи муку, пилили доски, чесали шерсть, делали пряжу и выполняли кузнечные работы.
53.
Для хуторян мельницы были местом, где можно было встретиться и пообщаться с другими крестьянами. В некоторых местах, где не было специальных народных домов, на мельницах даже проводились репетиции местных духовых оркестров и хоров.
54.
А теперь перейдем к самому интересному. Часовня Сутлепа. Это настоящая деревянная часовня 17 века.
55.
На одной из ее досок над входной дверью мы нашли вырезанную надпись: «1699».
56.
Она была построена на территории, где проживали эстонские шведы (а они жили на эстонских островах аж с 13 века, где сохранили свой свободный статус и не смешивались с коренными эстонцами) и считается одной из самых старых сохранившихся в Эстонии деревянных построек. Эта часовня до сих пор действующая, и по крупным церковным праздникам в ней проходят богослужения.
Но в целом, хотя официально часовня Сутлепа и считается построенной в 17 веке, на самом деле, в 1837 году ее полностью разбирали и реконструировали, и ее интерьер больше характерен для первой половины 19 века, чем для конца 17-ого. С тех пор сохранились кафедра, престол, алтарная завеса, восьмигранная подставка для купели, изображение Христа, висящее над алтарем, и жестяные венки на стенах – в память о погибших моряках.
57.
58.
Сельский магазин Лау. Вообще, сельские магазины появились в Эстонии во второй половине 19 века. Но тот, который мы осматривали в музее, работал в 1930-х годах.
59.
А его экспозиция (да-да, магазин был открыт, мало того, все, что там было выставлено, можно было и купить!) относилась к периоду расцвета Эстонской экономики – к 1938 году. Заведовали в том году магазином две тетеньки – Паулине Мейнберг и ее дочь Алице Тикерберг. Именно при них на фасаде магазинного здания появилась табличка «Koloniaal-kauplus A. Tikerberg», то есть, «Магазин колониальных товаров».
60.
Купить в нем можно было керосин, соль, сахар, чай, какао, кофе, изюм, рис, сладости, сельдь, душистое мыло, нитки, иголки, пуговицы, ламповые стекла и фитили, посуду, табак и сигареты, веревки, упряжь, ваксу, зубной порошок, почтовые открытки и ткани. В общем, все то, что может пригодиться сельскому жителю. Мало того, хозяйка Паулине проводила для местных женщину кулинарные курсы – видимо, для того, чтобы товар расходился шибче. :)
61.
62.
63.
64.
65.
66.
67.
Сами хозяева тоже жили при магазине. Им принадлежало три комнаты и кухня.
68.
Правда, потом одну из комнат они сдали в аренду семейству портного, а кухней они продолжали пользоваться вместе. Кстати, портной в деревне считался человеком весьма зажиточным, у него даже появилось первое радио.
Ну, а мы купили у «Паулины» парочку вкусных пирожных и отправились гулять по музею дальше.
Школа Куйе. После образовательной реформы 1867 года было принято решение везде в Эстонии строить сельские школы. Одна школа должна была быть построена из расчета на каждые 300 человек взрослого населения, а учитель был обязан обладать соответствующей квалификацией. Землю и строительные материалы для школ выделяли помещики с ближайшей мызы. Школа Куйе, в которой сейчас, кстати, вовсю работает образовательный центр музея, была возведена в 1877-1878 годах.
69.
При постройке отталкивались от типового проекта установленного для школ в Царской России: в здании должна была быть большая классная комната с пятью окнами.
70.
Трехкомнатная квартира учителя с кухней, кладовки, сени и гардероб – мастерская.
71.
72.
73.
74.
Школа была двухлетней, а через несколько лет после открытия стала трехлетней. В ней одновременно обучались от 45 до 80 учеников 10-17 лет, девочек и мальчиков было примерно поровну. Учебный год начинался с 15 октября и длился до 15 апреля. Все остальное время дети помогали родителям в поле и по хозяйству, пасли скот. Обучение было обязательным с 10 лет. Половина учеников (то, кто постарше) ходили в школу раз в неделю, остальные – каждый день. Расстояние до школы было пять-шесть верст. Те, кто жил дальше, оставался в школе ночевать – для этого в одной из комнат учителя стояла специальная раздвижная кровать.
Обучение было бесплатным. Но так как обязательным его тогда только-только сделали, многие родители считали, что это – дурость, что их дети нужнее дома и пытались не пускать их в школу. Для таких родителей были предусмотрены штрафы. По решению школьного суда, в который входили хозяева волостных хуторов, за пропуск ребенком занятий его родители обязаны были платить по 5 копеек за каждый пропущенный день. Кроме того, в школах были арестантские комнаты, куда заключали родителей детей, которые препятствовали их учебе, но не могли заплатить штраф.
Из дисциплин преподавали закон божий, чтение и письмо (каллиграфию), чтение и письмо на русском языке (в 1892 года русский язык стал официальным языком обучения), географию, пение в четыре голоса, а по желанию еще и немецкий язык. Отметки были такие: 0 означал «вовсе не разумеет», 1 – «едва разумеет», 2 – «плохо», 3 – «средне», 4 – «хорошо» и 5 – «отлично».
Обычно у школьных учителей, кроме преподавания, были и другие обязанности: писари, помощники приходского священника, которые по субботам и в большие праздники вели проповеди для учеников и для прислуги с мызы, крестили детей и отпевали покойников. Они руководили местным хором, театральным кружком, сотрудничали с учителями других хуторов, иногда занимались сельским хозяйством, садоводством у школы и огородничеством.
Вот такими были раньше учительский быт и сельские школы в Эстонии. Очень интересно, правда?
Пожарный сарай Оргметса.
75.
Были и такие на крупных хуторах в 1920-1930 годах. Ведь строили-то чаще всего из дерева, и пожары были не редки. Такие пожарные сараи возводили сельские пожарные общества. Члены обществ проводили учения и знали, кто какую задачу должен выполнять при возникновении пожара. У них была своя форма, и они даже устраивали парады по праздникам. Что же касается сарая, то это – самый настоящий прототип современной пожарной части. В нем хранились ручные насосы, повозки, бочки с водой, пожарные багры и прочее. Шланги могли сушиться в башне, где также висел пожарный колокол. В него мог звонить любой человек, заметивший огонь. Ключ от пожарного сарая хранился в одном из соседних домов, а выезжать пожарные могли на расстояние до десяти километров. Тушить пожары они, конечно же, ездили на ломовых лошадях, которых пожарным жители хутора предоставляли по очереди.
Други, вы уже, наверное, и сами поняли, что в Эстонском музее под открытым небом мы провели не один час. Там всё было так интересно, что время летело незаметно. Наступила уже середина дня (а по музею мы гуляли почти что с самого открытия), а мы посмотрели едва ли половину экспозиции. К сожалению, мы не могли пробыть в музее до вечера, нас уже ждали в другом месте (рекламник, да!), поэтому, как не было нам грустно, но пришлось «сворачиваться». Так что, полностью мимо нас прошли традиции и быт южных, восточных и островных эстонцев, а также русский хутор, который тоже имелся в музее.
76.
77.
Правда, еще один объект мы все-таки осмотрели. Пройти мимо него мы просто не смогли, тем более, что лично я читала о нем много всего интересного еще до нашего попадания в этот музей. Старинная придорожная корчма Колу, действующая и ныне.
78.
Корчмы в Эстонии появились еще аж в средние века. Причем, что интересно, изначально они задумывались вовсе не для перекуса проезжающих путников, а для того, чтобы сбывать продукцию винокурен, которые работали при мызах, – вино, пиво и водку. Но постепенно корчмы стали пользоваться такой огромной популярностью, что путникам стали предлагать там пищу и ночлег.
Окончание в комментариях...
- Ваш автобус идёт до Нарвы? Не подскажете, где можно купить билет?
На мой невинный вопрос, заданный по-русски, водитель-эстонец на автостанции Таллина реагирует дико: морщится и отворачивается, при этом ни слова не говоря и брезгливо указывая куда-то рукой. Билетная касса, впрочем, оказывается в другом направлении. Сообразив, что с русским языком в бывшей советской республике ладят не все, уже по-английски прошу кассира выдать мне билет. До эстонского города, где 97% населения - русские...
Справедливости ради надо сказать, что ярых русофобов ни в Таллине, ни в Нарве мне за время поездки больше не встретилось. Ну, не считать же таковым премьер-министра Эстонии Т. Рыйваса , который на мой вопрос, тоже заданный по-русски, всё же ответил, хотя и по-эстонски (см. ). Простые эстонцы в массе своей по-русски говорят, и неплохо. В конце концов, русские составляют четверть населения - волей-неволей с ними приходится иметь дело. Более того, похоже, и до властей республики со временем доходит: нельзя гнобить людей только за то, что они не говорят на языке титульной нации. В сентябре тут обещают запустить русскоязычный телеканал. А кино и сейчас уже вовсю крутят на русском, рассказывает «АиФ» Сергей Степанов, главный редактор «Нарвской газеты» : «Когда-то ограничивались русскими субтитрами. Теперь ради хорошей посещаемости все фильмы дублируют. В одном кинотеатре один и тот же фильм в одном зале могут показывать на русском, а в другом - на эстонском. Только бизнес и никакой политики».
«Словно мы монстры!»
Экипировка эсэсовца. Таллинский музей оккупации. Фото: АиФ/ Виталий Цепляев
«Против русских мы ничего не имеем, - говорит мне Рюнне, ученик эстонской гимназии в Нарве. - Русские такие же люди, как и мы: вместе пиво пьём, общаемся. А «говнари» есть везде - где-то их больше, где-то меньше». К слову, недавно в республике обсуждали скандал с 24-летним депутатом парламента Яаком Мадисоном . Он демонстративно покинул баскетбольный матч, в перерыве которого зазвучала русская песня. Выходку юного националиста осудили и сами эстонцы. «Да, в начале 90-х была откровенная неприязнь к русским, но сейчас этого нет, - уверяет С. Степанов. - У меня много коллег-эстонцев, которые женились на русских девушках. Нет проблем! В какой-то момент тут осознали, что в руководстве госучреждений совсем нет русских. И для политкорректности начали специально их набирать. Русские есть и в парламенте Эстонии, и среди депутатов страны в Европарламенте. Просто, чтобы идти в политику, надо знать эстонский язык».
Но многие русские учить эстонский прин-ципиально не желают. И сильно обижены на страну, в которой чувствуют себя гражданами второго сорта. А то и не гражданами вовсе - такой статус имеют десятки тысяч человек, обладатели так называемых серых паспортов. «На них написано: «alien"s passport» (по-англий-ски - «паспорт чужого»). Словно мы монстры из фильма Ридли Скотта! - негодует Геннадий Москвин, представитель Союза неграждан Эстонии в Кохтла-Ярве . - По закону 180 дней в году мы должны находиться здесь, в Эстонии, - как крепостные! Нарушишь - штраф. На легальную работу ни в Европе, ни в России с таким паспортом не берут. А здесь работы нет, промышленность развалена. Из 8 шахт одна осталась». Но сдавать экзамен на знание языка и получать эстон-ский паспорт Москвин не хочет: «Это всё равно будет «граждан-ство по натурализации», его могут отобрать - например, если на человека заведут уголовное дело. И вообще, почему я должен сдавать экзамен, если мой сосед, с которым я с детства знаком, получил гражданство просто так, лишь потому, что у него отец эстонец? Где справедливость?!»
«Черви будут есть эстонские»
Самое обидное, что русские в Эстонии не особо могут надеяться и на Россию. «Недавно приходят ко мне бабушки и плачут: как нам вернуть россий-ское гражданство? - рассказывает Владимир Петров, руководитель Союза российских граждан Эстонии . - Спрашиваю: а вам зачем? Вот, мол, желаем быть похороненными в Ивангороде, на родном кладбище… Я говорю: успокойтесь, черви вас будут есть эстонские, граждан-ство своё вы уже никак не вернёте. Российский закон так написан, что это практически невозможно сделать». Петров показывает рукой на здание через дорогу от его офиса в Нарве: «Это консульство РФ. Здесь бывают огромные очереди. В основном люди приходят поменять свой российский паспорт: какой-то умник придумал, что это нужно делать раз в 5 лет. Ввели электронную очередь, так модно. Но забыли, что средний возраст этих людей - 70 лет. И вот эти несчастные бабки и дедки не могут за день решить вопрос. То очередь не движется, то им трудно документы от руки заполнить».
Страдают «русские эстонцы» и от перекрёстных санкций Запада и РФ. «Русскоязычные и так проигрывают по уровню доходов, а тут ещё Россия запретила поставки рыбы из Прибалтики, - говорит С. Степанов. - А на рыбных предприятиях Эстонии заняты как раз в основном русские. Санкции нанесли удар и по туристическому сектору. С Нового года поток россиян, любивших тут отдыхать, резко сократился. Многие SPA-отели на грани банкротства. Но власти смотрят на это спокойно, потому что SPA-отели частные и принадлежат кому? Правильно, россиянам».
Перед возвращением домой я захожу в Музей оккупации, открытый в начале нулевых в центре Таллина. Смотрительница не воротит нос, признав во мне «оккупанта» из Москвы, - напротив, охотно и по-русски советует, что посмотреть. Идея музея незатейлива: Эстония страдала и от СССР, и от Третьего рейха, но от СССР дольше и больше. Туристам в качестве сувенира предлагают, например, шоколадки со свастикой и звездой на обёртке... Здесь понимаешь: взаимные обиды двух народов после «развода» в 90-х - это надол-го. А может, навсегда. Но хорошо бы сделать так, чтобы призраки прошлого не отравили жизнь нам, сегодняшним. Разговаривающим на разных языках, но живущим по-прежнему бок о бок.